Сочинение 9 класс. «Бесценных слов транжир и мот». Образ поэта в лирике В. В. Маяковского

    
     Слова, вынесенные в заглавие сочинения - строка из стихотворения «Нате!» В нем мы видим восприятие Маяковским себя, как поэта. Поэт - «транжир и мот» не потому, что тратит впустую драгоценные слова, а потому что часто бросает их в непонимающую толпу. Но творческая личность никогда не будет подчиняться законам толпы, не будет кривляться перед ней. Поэт - свободен:

... я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я - бесценных слов транжир и мот.

Никогда Маяковский не «транжирил» и не «проматывал» слова. Он как раз один из самых скупых в этом отношении поэтов: у него каждое слово стоит на своем месте, нет ничего лишнего, ни одна фраза не тратится даром, впустую. Четкость - это, пожалуй, главная характеристика стихотворений Маяковского. Каждое слово у Маяковского рождается в результате огромного творческого напряжения и труда:

Поэзия - та же добыча радия,
В грамм добыча, в год труды...

Поэт - это рабочий, который кропотливо, скрупулезно, день за днем добывает из руды слов драгоценные крупицы рифм и образов. И все это - для людей, которые готовы принять сердце поэта. А он, в свою очередь, готов разделить с ними их боль и страдание:

Поэт всегда должник вселенной,
платящий на горе проценты и пени.

Маяковский свой гений отдал на служение революции. Надо признать, что, может быть, никто лучше Маяковского не умел выразить красоту революции. Да, у поэта революция красива, потому это истинна, потому что в ней он видит правду жизни. Глупо сейчас ставить в вину Маяковскому, что он растратил свои силы на поддержание безнадежного дела. Мы сейчас так рассуждаем с бессознательным превосходством потомков, увидевших плоды революции. Но для Маяковского в ней был смысл и свою миссию он видел в том, чтобы открыть этот смысл читателю.
Надо сказать (и даже поставить это автору в заслугу), что Маяковский не только лишь себя как поэта оценивал в своем творчестве. Особенно интересно в этом смысле стихотворение «Юбилейное», где Маяковский «разговаривает» с Пушкиным. Причем важно, что он с самолюбием, которое свойственно только гениальным художникам, ставит себя на одну «полку» с первым русским поэтом, тем самым отдавая ему дань уважения и объективно оценивая свое собственное творчество:

После смерти нам стоять почти что рядом:
вы на Пе, а я на эМ.

Они оба - поэты мирового уровня. Некрасову Маяковский «благосклонно» позволяет остаться между ним и Пушкиным, зато предлагает безжалостно выбросить Надсона, Дорогойченко, Герасимова, Кириллова, Родова. Действительно, кто из них, исключая Надсона, известен сейчас широкой публике? Никто. Маяковский с литературным чутьем угадал, кому жить в веках, а кому покрываться пылью забвения.
Удивительно, что в стихотворении «Юбилейное» фамилия Есенина хоть и не стоит в ряду безвестных имен, а чуть позже, отдельно, но все же причисляется к «хору», к общей массе. Более того, Маяковский употребляет по отношению к Есенину довольно язвительное определение «балалаечник». Известно, как часто происходили столкновения между Есениным и Маяковским. Однако это еще не значит, что Маяковский со своим уже упомянутым художественным чутьем не умел ценить талантливого собрата по перу.
В стихотворении «Сергею Есенину» дается уже совершенно иная оценка его творчества. Может быть, автор употребляет чуть грубоватые, простонародные слова, но за ними чувствуется уважение:

Вы ж такое загибать умели,
что другой на свете не умел.

Правда, затем снова встречается в тексте странный эпитет «звонкий забулдыга подмастерье». Но все-таки, нужно полагать, что Маяковский, произнося «подмастерье», видел мастера. Иначе зачем было посвящать целое стихотворение ничего не значащему «забулдыге»?
В поэте Маяковский, прежде всего, ценил силу слова. И сам он, не умевший кидать слова на ветер, создал из своих стихов неповторимый шедевр. Этого не произошло бы, не умей он так виртуозно владеть русским языком. Недаром в одном из неоконченных стихотворений он писал:

Я знаю силу слов я знаю слов набат
Они не те которым рукоплещут ложи
От слов таких срываются гроба
шагать четверкою своих дубовых ножен...